О тоталитарном

Весь XX век после 1945 года Европа мучительно осмысляла очень простой факт: нацизм был в Германии. Не орды раскосые принесли его на улицы Бельгии, а жители чистых предместий Берлина и мюнхенские обыватели.

Тоталитаризм может быть преодолен, казалось Европе 1968-го года, когда юноши на французских баррикадах апеллировали к Сартру, «левому» философу, который рассуждал о том, что только наш личный опыт – залог спасения от хождения строем. «Ад – это Другие», - говорил один из героев его пьес.

Бунт 68-го был подавлен. Мягко, конечно, чай не в Китае, танки на площади не пускали (отмечу, что если бы нужны были танки, были бы и танки). И здесь начинается вторая часть истории.

Процитирую нобелевскую лауреатку Светлану Алексиевич, которая в одном из интервью (ссылку давать не буду), рассуждает так:

«Здесь – каждый в отдельности, вот идешь – и по пластике это видишь. Вчера я шла по Бродвею – и видно, что каждый – личность. А идешь по Минску, Москве – ты видишь, что идет народное тело. Общее. Да, они переоделись в другие одежды, они ездят на новых машинах, но только они услышали клич боевой от Путина «Великая Россия», – и опять это народное тело… Поэтому мне хотелось показать всю, как говорила Цветаева, цветущую сложность нашей жизни».

Во-первых, слова «цветущая сложность» принадлежат не Цветаевой, а русскому философу Константину Леонтьеву, и Алексиевич просто не знает, о чем Леонтьев писал, а иначе не процитировала бы его никогда в жизни. Но оставим ее неграмотность, это не важно.

Важно то, что модус рассуждения писательницы – сугубо нацистский. Она, осуждая придуманный ею тоталитаризм «народного тела», делает то же самое, что идеологи Рейха в отношении евреев, которые тоже были для нацистов «телом», «единым Жидом».

Схема была прекрасно отработана. Нет еврея Мойши и еврейки Сары, нет башмачника Изи и юриста Соломона, есть одно «народное тело еврейства». А вот различить члена НДСАП от не члена НДСАП мы всегда можем «по пластике». Лени Риффеншталь очень любила эту «пластику», завороженно смотрела на нее.

Мораль этой короткой истории очень проста. Сегодня нет никого более тоталитарного, чем средний «борец с тоталитаризмом», каким и является Алексиевич. Тот факт, что она еще не кидает зиги прилюдно, не должен никого обманывать.

Кстати, в 1964 году Жан-Поль Сартр отказался от Нобелевской премии по литературе, объяснив, что этот отказ – залог его личной и писательской свободы.

Михаил Бударагин, публицист

опубликовано в канале Telegram  "Книжный кит"