Проверка на адекватность

История с питерской топонимикой стала для меня хорошей проверкой на адекватность системы ценностей, которая у меня сформировалась за все эти годы, решающими из которых стали два последних.

1. И с мостом Кадырова и с табличкой Маннергейма вопрос решался без учета мнения горожан. А уж что-что а такие то вопросы должны решаться демократическим путем. Мнение людей которые живут в этом городе в таком вопросе бесконечно важнее мнения Сталина, Путина и кого бы то ни было еще.

У Сталина был резон обмениваться поздравлениями с Маннергеймом, у Путина был резон награждать Кадыровых звездами героев. Это их прерогатива и компетенция. И мы здесь в нее не вторгаемся и ее не оспариваем. Но не нужно путать политическую необходимость с национальным пантеоном. Сиюминутное с вечным. А чтобы понять, критерий по которому попадают в этот пантеон перейдем к пункту 2.

2. Главный критерий отношения к тем или иным историческим личностям это их отношение к русскому народу. Руководствовались ли они прямо его интересами, способствовали ли его умножению и процветанию.

Либо они преследовали иные интересы, которые в каких то моментах могли с интересами русского народа совпадать? Я хорошо запомнил день гибели гибели Кадырова. Я искренне переживал о случившемся. И у меня не вызывает идиосинкразии фигура его сына. Оба Кадыровых это действительно выдающиеся люди.

Но это выдающиеся люди чеченского народа. Ахмат-Ходжи перешел на сторону России не из внезапно пробудившейся любви к ней и ее народу, а только и исключительно потому, что он понял, что продолжение войны грозит истреблением его собственному народу. И он спас свой народ ценой собственной жизни. Очень красиво, благородно, но это чеченская история.

И в Чечне можно хоть все назвать именем Кадырова, и это будет уместно. В Чечне, но не в Санкт-Петербурге. По крайней мере если на то не будет воли большинства итересующихся этим вопросом горожан.

То же самое и с Маннергемом. Да, в его дореволюционной биографии можно найти яркие моменты - выдающиеся путешествия, участия в войнах за Империю. Но здесь нет ничего удивительного - имперская элита имела замечательные условия для самореализации.

Поэтому среди людей той эпохи немало выдающихся путешественников, талантливых писателей, храбрых офицеров. Однако ХХ век ставил вопрос выживания русского народа, и только то, какой ответ тот или иной деятель давал на этот вопрос имеет значение.

Как ответил на него Маннергейм мы знаем. Маннергейм выбрал уничтожение русских людей. То, что в какой то момент его планы изменились, свидетельствует опять же, не о том, что маршал вдруг русский народ возлюбил, а то, что он беспокоился за судьбу народа финского.

Эти два пункта неразрывно связаны друг с другом. Потому что если мы считаем народ ценностью, то мы с ним считаемся, а если мы считаемся с народом, то это значит что он представляет для нас ценность.

И это то, что в самом широком смысле я понимаю под национальной демократией.

Александр Васильев, публицист

опубликовано в блоге автора